Гроссмейстер Борис Спасский: человек, который жил и играл по своим правилам
Борис Спасский никогда не мечтал о шахматной короне. Более того, как он сам признался в одном из интервью, день, когда он проиграл титул Роберту Фишеру, стал для него днем освобождения: «Вы не представляете, какое испытал облегчение, когда звание отошло к Фишеру. Честно, этот день не окрашен для меня в черные цвета. Наоборот, сбросил тяжелейший груз — и выдохнул».
От детского дома до шахматной короны: биография и начало карьеры Бориса Спасского
Шахматы вошли в жизнь пятилетнего Бориса в детском доме в Кировской области, куда его эвакуировали с братом из Ленинграда во время Великой Отечественной войны. Эта игра стала для мальчика не просто увлечением, а способом выжить в суровых условиях военного времени. В 1943-м его разыскала семья, они поселились в Подмосковье. «Отец покинул нас в 1944-м, завел другую семью. Во время войны мы очутились в Подмосковье, поселок Свердловский. Поселились в бараке. Когда становилось особенно трудно, мама цитировала Некрасова, которого знала наизусть. Я до сих пор помню эти строчки — про тяготы жизни на Руси», — рассказывал шахматист.
Вернувшись в родной Ленинград летом 1946 года, Спасский записался в шахматный кружок городского Дворца пионеров под руководством Владимира Зака. Было голодно, и первый тренер сначала подкармливал своего ученика, а уже потом приступал к занятиям. Эта забота не пропала даром — всего за год Борис выполнил норму первого разряда, став самым молодым в стране шахматистом-перворазрядником.
Прогресс юного Спасского был стремительным. В 16 лет он дебютировал на международной арене и стал мастером, а в 18 уже участвовал в претендентском турнире, став на тот момент самым молодым гроссмейстером в истории. Этот рекорд позже будет побит Робертом Фишером — человеком, с которым судьба сведет Спасского в самом знаменитом шахматном противостоянии XX века.
«У меня не было спортивной ярости, и я никогда даже не мечтал стать чемпионом мира по шахматам», — признавался позже Спасский.
Возможно, именно эта внутренняя свобода от результата и помогла ему достичь вершин. В отличие от многих коллег, Борис Васильевич никогда не превращал доску в поле боя, где нужно уничтожить противника любой ценой. Он был творцом, для которого красота комбинации значила больше, чем голый результат.
На пути к званию чемпиона мира Спасский сменил нескольких тренеров. Сам гроссмейстер емко охарактеризовал их вклад: «Зак мне дал оружие, Толуш его заострил, а Бондаревский закалил». Под руководством последнего ленинградец в 1961 году стал чемпионом СССР, а в 1969-м, после двух попыток, отобрал корону у Тиграна Петросяна со счетом 12,5:10,5.
Матч века: Спасский — Фишер
Самым известным событием в карьере Спасского стал «матч века» с Робертом Фишером, прошедший в Рейкьявике в 1972 году. Это противостояние сразу вышло за рамки спортивного события, став в своем роде геополитическим символом. На фоне холодной войны шахматное сражение между советским чемпионом и американским претендентом превратилось в идеологическую битву двух систем.
С самого начала Фишер начал вести психологическую войну: он выдвигал претензии организаторам, делал скандальные заявления и даже не явился на вторую партию. После фиксации поражения Бобби в этой партии Спасский мог спокойно уехать победителем — все основания для этого были. Более того, председатель Спорткомитета СССР Сергей Павлов в телефонном разговоре фактически приказал ему так поступить: «Пишешь протест на это, на то, улетаешь…»
Но Спасский, верный своим принципам, решил продолжить матч. «Я уперся — буду играть! Дурак, конечно. Всё-таки матч выходил за пределы индивидуальных интересов», — вспоминал он позже. Эта принципиальность стоила ему титула: Фишер, получив психологическое преимущество после первой победы (в третьей партии), в итоге выиграл матч со счетом 12,5:8,5.
Спасский признавал, что в критический момент его подвело благородство: «Мне было его жалко. Видел — парень сходит с ума! А относился я к Бобби хорошо. Это Корчному, чтоб нормально играть, надо соперника ненавидеть. Я абсолютно не такой. Напротив меня сидел сбрендивший ребенок. Какая уж тут ненависть?»
Только годы спустя стало известно, что за эксцентричным поведением Фишера стояла продуманная стратегия психологического давления. Уильям Ломбарди, секундант американца, позже признался Спасскому: «Мы хотели любой ценой выбить Спасского из колеи. Он не должен был понимать, что происходит…» При этом команда Фишера больше всего опасалась того, что советский гроссмейстер не выдержит и покинет матч.
Проигрыш не стал для Спасского трагедией. Наоборот, он испытал облегчение, избавившись от груза чемпионского титула. «Чемпионские годы были для меня самыми несчастными», — признавался он.
Спасский и Фишер сохранили теплые отношения, и в 1992 году, когда американец уже был в опале в своей стране, сыграли неофициальный матч-реванш в Югославии. Счет — 17,5:12,5 в пользу Фишера.
Борис Спасский: жизнь за пределами шахмат
Спасский отличался от других шахматистов своей универсальностью. Если большинство гроссмейстеров были «узкими специалистами», то он умел играть в любом стиле. Его равно восхищала красота атаки и точность защиты. При этом он был одним из первых, кто на высочайшем уровне применял психологический анализ, мгновенно подстраиваясь под стиль соперника. Даже Роберт Фишер, человек, не склонный к комплиментам, отмечал хладнокровие в игре и железные нервы советского гроссмейстера.
Однако не только шахматный талант выделял Спасского среди современников. Он был разносторонней личностью: окончил факультет журналистики Ленинградского университета, хотя сам об этом отзывался скептически: «Проще было бы самому осваивать какие-то предметы — античную литературу, философию. Советский университет мало что давал». Кроме того, Борис Васильевич был отличным спортсменом — установил рекорд факультета по прыжкам в высоту, всерьез подумывал перейти в большой теннис.
Во времена СССР талант и спортивные достижения не освобождали от необходимости играть по правилам системы. И Спасский, этот «последний Дон Кихот шахматного мира», как его назвал один из тренеров Николай Крогиус, был не особенно «удобным» для властей. Он открыто поддержал «Пражскую весну» в 1968 году, отказывался подписывать коллективные письма с осуждением шахматистов-эмигрантов и позволял себе вольные высказывания в адрес советских газет. Например, в полемике с партийными функционерами Спасский заявил, что газета «Правда», как и другие издания, часто врет. В условиях советской системы такая прямота граничила с безрассудством.
«Помню, однажды на комиссии перед выездом за рубеж меня спросили: «Какие вопросы рассматривал XXV съезд КПСС?» Я говорю: «Точно такие же, какие рассматривал XXIV съезд». И тогда спрашивавший меня старый партиец сказал: «Молодец, вы хорошо знаете». Но если бы он меня спросил, какие вопросы обсуждал XXIV съезд, я бы, конечно, ответил: «Такие же, как и XXIII». Я не шутил, отвечал серьезно, но некоторым собравшимся мои ответы не понравились», — вспоминал Спасский.
Почему Спасский уехал на Запад
После проигрыша Фишеру Спасский продолжал активно участвовать в турнирах. В 1973 году он вновь стал чемпионом СССР. Однако отношения с советской системой становились все более натянутыми. В 1976-м, женившись на француженке из русских белоэмигрантов, он уехал на ПМЖ во Францию, хотя до 1983-го продолжал выступать за СССР на международных соревнованиях.
Этот компромисс вызвал неоднозначную реакцию у советских диссидентов. Виктор Корчной, решительно порвавший с советской системой, презрительно называл Спасского «одноногим диссидентом». Однако сам Борис Васильевич никогда не заигрывал с диссидентством как политическим движением. Он просто жил по собственным принципам, не вписывавшимся в рамки советской системы.
«Я всегда был независимым человеком, — говорил Спасский. — В 1963 году мне пришлось перебраться из Ленинграда в Москву. Мне тогда сказали: «Тобой слишком интересуется КГБ, мотай отсюда». А после поражения от Фишера стало очевидно, что долго в своей стране я не продержусь».
Во Франции Спасский обрел то, о чем мечтал: «Оказавшись за рубежом, я уже сам решал, в каком турнире мне играть. То есть получил свободу». Но и здесь жизнь не была безоблачной. Он много играл, но денег все равно не хватало. «У русских людей, особенно в эмиграции, всегда было такое отношение к деньгам: заработали — потратили. Мне совершенно не интересно лежать в гробу с пачками денег», — шутил Спасский. В 2012 году, едва оправившись после инсульта, он вел тяжелый бракоразводный процесс с французской женой, который также описывал с присущим ему юмором: «Веду войну! Развожусь с французской женой и выхожу сухой из воды. Теряю все имущество!»
В том же году 75-летний Спасский при помощи друзей вернулся в Москву. «Мне помогли две женщины — Валентина Кузнецова и Мария Охотникова. Перебросили из Парижа в Москву. Они — «агенты» квалифицированные. Звонкий скандал вышел в прессе!» — с иронией рассказывал он о своем возвращении.
Последние годы Спасский провел в России. Издавал на собственные средства «Шахматную неделю», ориентированную в том числе и на юных шахматистов, написал и издал несколько книг, открыл шахматные клубы и школы в разных городах страны. И до конца жизни, несмотря на ухудшавшееся здоровье после еще одного инсульта, легендарный гроссмейстер сохранял крепкий ум, ясность мышления и фирменное чувство юмора.
Ранее в Санкт-Петербурге умерла директор Академии фигурного катания Татьяна Меньшикова.
Самые важные и оперативные новости — в нашем телеграм-канале «Ямал-Медиа».