Несломленное слово: поэтесса Ольга Берггольц — голос блокадного Ленинграда
Со дня рождения музы блокадного Ленинграда Ольги Берггольц исполняется 115 лет
Детство и юность на Невской заставе
Ольга Федоровна Берггольц родилась 16 мая 1910 года в Петербурге в семье врача, немца по происхождению, Федора Христофоровича Берггольца. Детство будущей поэтессы прошло на тогдашней окраине города — Невской заставе. Революция 1917 года совпала с периодом ее формирования как личности. Юная Ольга, воспитанная в духе времени, принципиально отказалась от услуг няни и гувернантки, считая это «эксплуатацией».
В 16 лет она написала свое первое стихотворение «Ленин» и рассказ «Заколдованная тропинка», вскоре после этого пришла в литературное объединение рабочей молодежи «Смена». Там она познакомилась с поэтом Борисом Корниловым, который стал ее первым мужем.
В 1930 году Ольга с отличием окончила филологический факультет Ленинградского университета и начала активную журналистскую и литературную деятельность. Она работала в многотиражке завода «Электросила», ездила в командировки по Средней Азии и Кавказу, писала очерки о строительстве социализма, публиковала стихи и рассказы.
Личные трагедии: потеря детей и репрессии
В 1930-е годы она пережила страшные потери — две ее маленькие дочери, Ирина и Майя, умерли в раннем возрасте. Эта боль навсегда осталась с ней: «Неисполненность своей жизни» — так она называла это чувство в дневниках.
В 1937 году был арестован и расстрелян ее первый муж Борис Корнилов. А 13 декабря 1938 года пришли и за ней самой. Берггольц предъявили обвинение в участии в террористической организации и «подготовке убийства Жданова». В тюрьме НКВД ее жестоко пытали, несмотря на то, что она была на последнем месяце беременности. В результате истязаний Ольга родила мертвого ребенка.
О своих переживаниях в тюрьме она позже напишет в дневнике: «Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули обратно и говорят: живи!» Берггольц провела в заключении около полугода и была освобождена летом 1939-го. По некоторым свидетельствам, за нее вступился Александр Фадеев.
Несмотря на пережитое, в феврале 1940 года Ольга Федоровна вступила в ВКП(б). Это был противоречивый выбор, отражающий сложность эпохи и личности самой поэтессы.
«Блокадная мадонна»: голос осажденного Ленинграда
Когда началась Великая Отечественная война, Берггольц решила остаться в Ленинграде. Ее второй муж, литературовед Николай Молчанов, даже будучи инвалидом, беспрекословно каждый день выходил на строительство городских укреплений, не могла оставаться в стороне и поэтесса. Еще в самом начале войны она пришла в Ленинградское отделение Союза писателей с вопросом: «Что и где нужно делать?» Ее направили в литературно-драматическую редакцию Ленинградского радиокомитета.
Именно на радио в полной мере раскрылся талант Берггольц. Ее негромкий проникновенный голос стал голосом осажденного города. Каждый день она выходила в эфир, начиная с фразы: «Внимание! Говорит Ленинград! Слушай нас, родная страна. У микрофона поэтесса Ольга Берггольц».
В своих радиопередачах она говорила с ленинградцами как самый близкий, понимающий человек. Поэтесса писала об этом в дневнике: «Масса ленинградцев лежит в темных, промозглых углах, их кровати трясутся, они лежат в темноте ослабшие, вялые... и единственная связь с миром — радио, и вот доходит в этот черный, отрезанный от мира угол — стих, мой стих, и людям на мгновение в этих углах становится легче, голодным, отчаявшимся людям».
От спецпайков и привилегий Берггольц отказывалась. Она сама страдала от голода, дистрофии и холода, но продолжала работать, часто ночуя в студии радиокомитета, не имея сил добраться до дома. В январе 1942 года от дистрофии умер ее муж Николай Молчанов. Ольга не смогла даже похоронить его — никто не освободил ее от работы на радио.
Поэтическое свидетельство: блокадные стихи
В суровую блокадную зиму 1941–1942 годов Берггольц создала свои самые пронзительные произведения — поэму «Февральский дневник», «Ленинградскую поэму», стихотворение «Разговор с соседкой». Эти произведения стали документом эпохи и художественным свидетельством о блокаде.
«Февральский дневник» начинается строками, от которых сжимается сердце.
«Был день как день.
Ко мне пришла подруга,
не плача, рассказала, что вчера
единственного схоронила друга,
и мы молчали с нею до утра.
Какие ж я могла найти слова?
Я тоже — ленинградская вдова.
Мы съели хлеб, что был отложен на день,
в один платок закутались вдвоем,
и тихо-тихо стало в Ленинграде,
Один, стуча, трудился метроном.
И стыли ноги, и томилась свечка…».
Берггольц не скрывала правды о страданиях ленинградцев. В ее стихах постоянно присутствовали реалистичные детали ужасающего блокадного быта.
«Скрипят, скрипят по Невскому полозья.
На детских санках, узеньких, смешных,
В кастрюльках воду голубую возят,
Дрова и скарб, умерших и больных».
Но вместе с тем она находила слова надежды и веры в победу.
«Дарья Власьевна, еще немного,
День придет — над нашей головой
Пролетит последняя тревога
И последний прозвучит отбой».
За пронзительную правду стихов Берггольц иногда подвергали критике. Партийное руководство не хотело, чтобы она так откровенно писала о «бедном ленинградском ломтике хлеба, который почти не весит на руке». В своем дневнике поэтесса неоднократно упоминала о том, как ее произведения не пропускали в печать или не разрешали читать по радио.
Однако ее творчество находило настоящее понимание у рядовых ленинградцев. Известный поэт Павел Антокольский писал: «Это был чистый источник нужной и самой ценной тогда информации. Юный женский голос говорил правду и только правду, без прикрас, без преувеличения, без надрыва».
Популярность Берггольц среди жителей блокадного Ленинграда была настолько велика, что она попала в список лиц, подлежащих немедленному уничтожению в случае захвата города немцами. Гитлер считал ее своим личным врагом.
Творческое кредо и поэтический стиль Ольги Берггольц
Главной особенностью творчества Берггольц была автобиографичность. Еще в 1936 году она записала в дневнике: «Я все черпаю из себя». Писать «для себя» и «из себя» стало для нее творческим принципом.
В своей художественной системе Берггольц противопоставляла понятия «выразить» и «отобразить». Она говорила: «Отображение. Отображать может и медная кастрюля, и лакированный сапог. Поэт выражает».
Поэтический стиль Берггольц отличался простотой и доступностью. Она считала, что стихи должны быть «проще, проще, проще... ближе к сердцу каждого». При этом «простое» в ее эстетической системе означало «великое».
После войны, в 1950-х годах, Берггольц стала одним из защитников лирической поэзии. В статьях «Разговор о лирике» (1953) и «Против ликвидации лирики» (1954) она отстаивала право поэта на самовыражение в условиях идеологического давления.
Послевоенные годы: испытание славой и забвением
После снятия блокады Ленинграда Ольга Берггольц не сбавила своей творческой активности. В 1944 году она написала пьесу «Они жили в Ленинграде», которая была поставлена в Камерном театре А. Я. Таирова. Вышли ее поэмы «Ленинградский дневник», «Говорит Ленинград», «Первороссийск».
В 1959 году была опубликована ее автобиографическая повесть «Дневные звезды» — одно из самых глубоких произведений писательницы. В этой книге она размышляет о своем детстве, о войне, о судьбе поколения. В 1966 году по этой повести режиссер Игорь Таланкин снял одноименный фильм.
Однако в послевоенное время Берггольц снова пришлось пережить замалчивание и гонения. Ее выступление в защиту Михаила Зощенко и Анны Ахматовой после печально известного постановления ЦК ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» 1946 года вызвало недовольство властей. Ее книги на некоторое время даже перестали издавать.
В 1967 году Берггольц удостоили ордена Ленина — высшей награды в Советском Союзе. Однако последние годы жизни Ольги Федоровны были омрачены болезнями, одиночеством и ощущением невостребованности. Она умерла 13 ноября 1975 года в возрасте 65 лет.
Живое наследие поэтессы блокадного Ленинграда
Сегодня имя Ольги Берггольц неразрывно связано с историей блокады Ленинграда. На гранитной стене Пискаревского мемориального кладбища, где похоронены сотни тысяч жертв осады города, высечены ее слова: «Никто не забыт и ничто не забыто».
В Санкт-Петербурге есть улица Ольги Берггольц и памятник поэтессе, а на доме, где она жила, установлена мемориальная доска. В городе также работает музей-квартира поэтессы.
Творческое и человеческое наследие Ольги Берггольц продолжает волновать и современных читателей. В 2010-х годах были опубликованы ее дневники, которые она вела почти всю жизнь. Эти искренние и порой беспощадные к себе записи раскрывают внутренний мир поэтессы, показывают сложность и противоречивость ее личности.
Поэзия Берггольц — это не только страницы истории блокады Ленинграда, но и глубоко личное, выстраданное слово о человеческой стойкости, о верности, о любви, которая сильнее смерти. Как она сама писала: «Что может враг? Разрушить и убить. И только-то. А я могу любить...»
В ее стихах на фоне трагических событий проступало главное — вера в жизнь и человеческое достоинство. Эта вера помогала выжить ленинградцам в страшные годы блокады и остается актуальной для нас сегодня.
«Я никогда героем не была, не жаждала ни славы, ни награды. Дыша одним дыханьем с Ленинградом, я не геройствовала, а жила», — писала о себе Ольга Берггольц. Но именно такая жизнь — рядом с людьми, разделяя их судьбу и поддерживая в самые тяжелые минуты, — и есть настоящий героизм.
Ранее мы рассказали о творчестве и трагедиях поэта-фронтовика Юлии Друниной.
Самые важные и оперативные новости — в нашем телеграм-канале «Ямал-Медиа».