«Я тебя никогда не забуду»: подлинная история Николая Резанова из рок-оперы «Юнона и Авось»
Исполнилось 260 лет со дня рождения дипломата Николая Резанова
В случаи попал: баловень судьбы Николай Резанов
Николай Петрович Резанов (1764—1807 год) появился на свет в семье коллежского советника и, в отличие от литературного героя Вознесенского, никаким графом не был. Вскоре после его рождения отца перевели из Петербурга председателем гражданской палаты губернского суда в Иркутске, семья перебралась в Восточную Сибирь.
Несмотря на финансовые затруднения, родители дали Николаю блестящее образование: он свободно изъяснялся на пяти языках. В 14 лет он поступил в артиллеристы, затем его перевели в лейб-гвардию Измайловского полка. Юный Резанов был красив и статен, поэтому без поддержки со стороны Екатерины II, скорее всего, не обошлось, иначе сложно объяснить стремительный рост его карьеры.
Во время поездки императрицы по Новороссии в 1787 году Николай лично отвечал за ее безопасность. Он неотлучно сопровождал царицу, но что-то не пошло не так. Вероятно, по каким-то причинам государыня осталась им недовольна. Он покинул военную службу и надолго исчез из окружения Екатерины II.
Бывший измайловец перешел на штатскую службу, начав новую карьеру в скучной должности в псковском гражданском суде. Однако вскоре снова пошел на повышение. Его перевели в столицу, там Николай Петрович возглавил канцелярию самого Державина, который был кабинет-секретарем императрицы по «сенатским мемориям» (распоряжениям).
После внезапной опалы Резанов снова привлек внимание Екатерины. Но ее тогдашний фаворит Платон Зубов увидел в Николае опасного конкурента и отослал его куда подальше — в Иркутск. Резанову поручили выяснить, как идут дела у богатого промышленника и совладельца Северо-Восточной компании Григория Шелихова, который добивался у государыни монополии на меховой промысел у тихоокеанского побережья империи. «На посошок» Зубов намекнул Николаю Петровичу, что его возвращение в Петербург может быть небезопасным.
Столичный инспектор серьезных нарушений в компании не выявил, однако обнаружил в семье Шелихова 15-летнюю Аннушку, на которой вскоре женился. Брак был выгоден обеим сторонам: купеческая дочь получила дворянство, а жених — внушительное приданое. Через полгода после свадьбы тесть скончался, а зять стал наследником и совладельцем компании.
В 1796 году новый император Павел I призвал Резанова обратно в Петербург. За выполнение личных поручений царя Николай был удостоен ордена Мальтийского креста, назначен обер-секретарем Сената, получил придворный титул камергера и пансион в размере двух тысяч рублей ежегодно.
Резанов не растерялся и решил использовать свою близость к императору для устройства личных финансовых дел. Северо-Восточной компанией управляли несколько сибирских промышленников, извлекая огромные прибыли за счет перепродажи американской пушнины. Но проблем хватало: значительные расстояния, издержки на перевозки и бюрократические препоны. Новоиспеченный камергер убедил Павла в пользе владений за океаном, и в 1799-м под высочайшим патронатом Его Императорского Величества взамен предприятия покойного Шелихова была основана Российско-Американская компания.
Штаб-квартиру перенесли из Иркутска в Петербург, Резанов стал во главе этой полугосударственной монополии. Даже убийство Павла на положение Николая Петровича не повлияло, к тому же он преподнес в дар императору Александру и членам его семьи акции Российско-Американской компании.
Первая русская кругосветка: борьба за лидерство
Но счастье и благополучие было недолгим, спустя восемь лет брака жена Резанова скончалась от родовой горячки, оставив годовалого сына Петра и дочь Ольгу, которой было всего 12 дней. Николай Петрович сильно горевал (в отличие от графа в «Юноне и Авось»). Он писал: «Восемь лет супружества нашего дали мне вкусить все счастье жизни сей как бы для того, чтобы потерею ее отравить, наконец, остаток дней моих».
Но графу было всего 38 лет: еще не старость даже по тем временам, да и император не пожелал отпускать Резанова в отставку, а назначил его послом в Японию. Россия планировала продавать в стране восходящего солнца пушнину, моржовую кость, рыбу, кожу, ткани, а в обмен везти с Востока пшено, медь для штыков и шелк.
Задание было архисложным, учитывая, что японцы с середины XVII века придерживались политики изоляционизма. Посольство решили объединить с первым российским кругосветным путешествием, в которое отправлялись корабли «Надежда» и «Нева» под командованием капитанов Крузенштерна и Лисянского. Император назначил Резанова «полным хозяйским лицом во время вояжа» — еще одним главою экспедиции.
Экспедиция вышла из Кронштадта 26 июля 1803 года. На шлюпах было тесно: помимо команды, в кубриках разместились сотрудники посольства. Резанову пришлось делить каюту с Крузенштерном. Несмотря на стеснение, первый этап плавания прошел с воодушевлением, уже 27 ноября команды отметили пересечение экватора, а Рождество провели у берегов Бразилии.
Во время стоянки между Крузенштерном и Резановым возник конфликт. Оба считали себя главами экспедиции, так как получили идентичные распоряжения от Российско-Американской компании, подписанные императором. При этом Крузенштерн во что бы то ни стало хотел завершить экспедицию морским ходом, а Резанов планировал приспособить «Надежду» на Дальнем Востоке для перевозки пушнины. «Лишних» офицеров Николай Петрович предложил отправить в Петербург через Сибирь, что окончательно вывело из себя Крузенштерна. Напряженность достигла максимума: до конца экспедиции они «переговаривались» записками и даже поделили каюту на две части. Офицеры, команда и часть посольства поддержали Крузенштерна. В такой обстановке «Надежда» и «Нева» направились на юг, обогнули мыс Горн и 7 мая 1804-го достигли Маркизских островов.
На стоянке у острове Нуку-Хива суда провели 11 дней. Провизии не хватало. Экипаж попробовал обменять у аборигенов корабельные топоры на свиней. Крузенштерн запретил обмен топоров, но сотрудник посольства отдал инструмент за экспонаты для Кунсткамеры, получил за это нагоняй, после чего пожаловался Резанову. Произошел грандиозный скандал. Впервые при командах обоих шлюпов посланник заявил о своих претензиях на полновластие над экспедицией, а запрет Крузенштерна назвал «ребячеством». Офицеры, услышав это, подняли Резанова на смех.
Два месяца он просидел безвылазно в каюте, где писал рапорт губернатору Камчатки Павлу Кошелеву. На палубе Резанов показался только после прибытия «Надежды» в Петропавловск. Встретившись с Кошелевым, он сообщил о «бунте» на шлюпах и потребовал отправить Крузенштерна в столицу. После он утверждал, что офицеры перед ним извинились, но есть и обратные свидетельства. В любом случае миссия в Японию была спасена.
Японский «от ворот поворот»
26 сентября 1804 года корабль «Надежда» достиг порта Нагасаки. На борт поднялись японские переводчики и чиновники. Они попросили прекратить приветственную стрельбу из пушек, сдать весь порох и оружие, за исключением шпаги Резанова, и не входить в гавань. Крузенштерн согласился бросить якорь в указанном месте. Экспедиция с посольством застряла у Нагасаки на полгода.
Все это время японцы проявляли крайнюю вежливость, предоставляли русским все необходимое: пресную воду, свежую провизию, материалы для ремонта кораблей. Однако заходить в гавань не разрешали.
Резанову позволили покинуть корабль. Он ожидал ответа от японского императора в столице, доставив послание и дары от русского государя. Ему предоставили роскошный дворец, но он не имел права покидать его пределы или принимать гостей. В марте прибыл сановник с отказом от императора: он удивился появлению русского посольства, не желал устанавливать торговые отношения и попросил русский корабль покинуть Японию. Дары вернули Резанову.
Неудавшийся посланник не постеснялся высказать свое мнение сановнику: он уверял, что его император более могуществен, а его милость «из единого человеколюбия к облегчению ваших недостатков последовала». Попытка установить дипломатические отношения между Японией и Россией провалилась.
По возвращении в Петропавловск Николай Петрович узнал, что император наградил его лишь табакеркой с бриллиантами, а Крузенштерна удостоил ордена Святой Анны II степени. Это значило, что верховная власть склонилась на сторону капитана в конфликте. Резанова освободили от участия в кругосветке и предложили провести инспекцию русских поселений на Аляске.
Прибыв в Ново-Архангельск, Резанов обнаружил, что колонисты находятся на грани голодной смерти: поставки из Охотска и Петропавловска были крайне нерегулярными. Временное облегчение принесло судно «Юнона» американского торговца Джона Вульфа, прибывшее с грузом продуктов. Резанов выкупил весь груз вместе с судном, однако до весны продуктов бы не хватило. Чтобы спасти колонию, камергер решил установить контакты с испанцами в Калифорнии и на «Юноне» отправился на юг, перед тем построив еще одно легкое судно «Авось». В марте 1806 года он прибыл в Сан-Франциско.
Помолвка в Сан-Франциско
Резанову удалось заручиться поддержкой калифорнийских властей. Однако политические обстоятельства мешали регулярной торговле: Испания была союзницей наполеоновской Франции, а следовательно, противником России. В свете этого Резанов решил наладить менее официальные отношения с местными жителями.
В Сан-Франциско русский гость познакомился с дочерью коменданта, 15-летней Марией Консепсьон Аргуэльо (Кончитой). Корабельный врач Георг Лангсдорф свидетельствовал: «Она выделяется величественной осанкой, черты лица прекрасны и выразительны, глаза обвораживают. Добавьте сюда изящную фигуру, чудесные природные кудри, чудные зубы и тысячи других прелестей».
Девушка заинтересовалась импозантным русским вельможей. Чтобы усилить впечатление, камергер не уставал расписывать перед юной испанкой великолепие Петербурга и двора, чем полностью ее покорил. Уже через несколько дней Кончита решила бросить все и отправиться в холодную, но притягательную Россию.
Влюбился ли в очаровательную юную испанку сам Резанов? Врач был в этом не уверен: «Ввиду присущей этому холодному человеку осмотрительности, я скорее допущу, что он просто возымел на нее какие-то дипломатические виды». Сам камергер в донесении министру коммерции Румянцеву высказался еще резче: «Ежедневно куртизуя гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер ее, честолюбие неограниченное, которое при пятнадцатилетнем возрасте делало ей отчизну ее неприятною. Как только я предложил ей руку, то получил согласие».
Перед свояком Михаилом Булдаковым он еще более откровенен: «Из калифорнийского донесения моего не сочти, мой друг, меня ветреницей. Любовь моя (то есть почившая супруга. — Прим. ред.) у вас в Невском под куском мрамора, а здесь следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству. Консепсия мила, как ангел, прекрасна, добра сердцем, любит меня; я люблю ее и плачу о том, что нет ей места в сердце моем, здесь я, друг мой, как грешник на духу, каюсь, но ты, как пастырь мой, сохрани тайну».
Он достиг желаемого: став почти родственником коменданта, Резанов переподчинил себе порт. «Губернатор крайне изумился, увидев, что очутился у меня в гостях», — писал камергер. Прежде чем испанцы успели прийти в себя, трюмы «Юноны» были заполнены зерном.
Последний путь Резанова
После договоренностей о дальнейших поставках пшеницы на Аляску Резанов стал готовиться к отъезду. Причиной для разлуки стало конфессиональное различие: католичке Кончите для вступления в брак требовалось личное разрешение папы, которое Резанов обещал получить через посредничество Александра I. Он намеревался решить вопрос за год. На всякий случай жених сказал невесте, что если не вернется через два года, она может считать себя свободной от обета. «Юнона» отправилась обратно на Аляску 11 июня 1806 года.
В Ново-Архангельске Резанов задержался надолго: составлял 160-страничный отчет Румянцеву. А еще он решил наказать строптивых японцев: распорядился построить взамен старого 8-пушечный тендер «Авось» и приказал отправиться на завоевание Сахалина вместе с «Юноной». Но эта авантюра потерпела неудачу уже после смерти Резанова.
В сентябре 1806 года он добрался до Охотска, откуда отправился в Петербург. Осенняя распутица мешала ехать. Пересекая реки, Николай Петрович несколько раз проваливался в воду. Несколько ночей пришлось провести прямо на снегу. В результате он заболел и 12 дней пролежал в горячке и беспамятстве. Как только пришел в себя, сразу возобновил путь.
Но на подъезде к Красноярску его конь споткнулся, и Резанов, вылетев из седла, ударился головой о камень. Его доставили в город, где он скончался 1 марта 1807 года.
Судьба Кончиты
Легенда о том, что Кончита чуть ли не 40 лет ждала возвращения Резанова, — всего лишь легенда. Управляющий русской Аляской Баранов сообщил невесте о смерти жениха уже в 1808 году. Но гордая красавица так и осталась одна. Для нее не нашлось достойных кавалеров, сопоставимых с блестящими российскими дворянами. Вокруг были в лучшем случае офицеры, сосланные на край света за какие-то провинности, и их увальни-сыновья. В 1851 году, за шесть лет до смерти, Кончита ушла в монастырь.
История русского аристократа и молодой испанки сначала стала прекрасной калифорнийской легендой. Эту историю переложил в стихах американский писатель Фрэнсис Брет Гарт. А в 1970 году Андрей Вознесенский написал поэму «Авось», практически оставив в стороне реальную историю — наверное, она показалась ему недостаточно романтичной. Зато его поэма стала основой либретто рок-оперы «Юнона и Авось» Алексея Рыбникова — гимна безграничной любви, которая сильнее смерти.
Ранее мы рассказали, как сложилась судьба Дантеса после дуэли с Пушкиным.
Самые важные и оперативные новости — в нашем телеграм-канале «Ямал-Медиа».